Первой она убедила людей бросить дикие нравы,
Первой внесла чистоту и обходительность в мир.
Первую песню сложил, говорят, неутешный любовник
110 Ночью, не данной ему, пред запертыми дверьми.
Гордую деву моля, мужи обрели красноречье:
Каждый оратором стать должен был в деле своем.
Тысячи хитрых искусств любовь создала: для успеха
Много уловок нашлось, прежде неведомых нам.
115 Разве осмелимся мы у Венеры отнять ее месяц?
Нет, никогда! Удались прочь, безрассудная мысль!
Но хоть везде ее власть и храмы ее повсеместно,
В городе нашем права этой богини сильней.
Римлянин, Трое твоей была Венера оплотом,
120 Вскрикнув, когда ей впилось в нежную руку копье;
И при троянском судье она двух богинь победила
(Ах! не хотелось бы мне напоминать им о том!)
И Ассарака слыла снохой, так что Цезарь великий
Мог несомненно своим пращуром Юла считать.
125 Нету удобней поры никакой, чем весна для Венеры:
Вся расцветает земля, все отдыхают поля,
Травы, пробившись, ростками глядят из почвы на воздух,
А из разбухшей коры выбила почки лоза.
Этой прекрасной поры прекрасная стоит Венера
130 И потому-то и здесь следом за Марсом идет.
И по веленью ее пускаются в отчее море,
Зимних угроз не страшась, с гнутой кормой корабли.
Лация жены, невестки, все чтите богиню, равно как
Вы, кто ни лент, ни одежд длинных не смеет носить. [424]
135 С мраморной шеи ее золотые снимите мониста
И драгоценности все: надо богиню омыть.
Высушив шею, ей вновь золотые наденьте мониста,
Свежие надо цветы, свежую розу ей дать.
Вам повелела она себя вымыть под миртом зеленым,
140 А почему так велит, знайте: причина ясна.
На побережье, нагая, она свои кудри сушила;
Тут подглядела ее наглых сатиров толпа.
Это заметив, свое она тело миртом прикрыла:
Скрылась из глаз и велит это и вам повторять.
145 Знайте еще, почему Мужской Фортуне вы ладан
Курите там, где вода теплой струею течет.
Женщины входят туда, свои покрывала снимая, —
Всякий заметен порок в их обнаженных телах, —
Все это скроет из глаз мужей Мужская Фортуна,
150 Если ее умолить, ладаном ей покурив.
Не упусти же и мак растереть с молоком белоснежным,
Не позабудь и про мед, выжав из сотов его:
Ибо когда отвели Венеру ко страстному мужу,
Это она испила, ставши супругой, питье.
155 Ласковой речью Венере молись: на ее попеченье
И красота, и нрав, и целомудрие жен.
Было при пращурах так, что римлянки стыд позабыли:
К старице Кумской тогда все обратились отцы.
Храмы велела она возвести в честь Венеры, — и вот уж
160 Стала Венера с тех пор женские нравы блюсти.
Будь же к Энея сынам, богиня-красавица, вечно
Ты благосклонна, храни толпы невесток твоих!
Я говорю, а грозящий подъятым хвостом заостренным
Вот уже стал Скорпион в водах зеленых тонуть.
165 Близится ночи конец, и румяниться начало небо
Снова, и в росной заре слышатся жалобы птиц.
Полусгоревший потух у прохожего факел дорожный,
И за работу свою вновь принялся селянин.
Плечи отца облегчать начинают от ноши Плеяды: [425]
170 Семь их считается, но видят обычно их шесть.
Иль потому, что лишь шесть к богам восходили на ложе
Ибо Стеропа была Марса женой, говорят,
Майю, Электру, Тайгету увлек всемогущий Юпитер.
Мужем к Келене Нептун и к Алкионе пришел:
175 Ну, а седьмая сошлась Меропа со смертным Сизифом,
Стыдно ей, и потому прячется вечно она;
Иль потому это так, что троянской разрухи Электра
Видеть не в силах и лик свой заслоняет рукой.
Трижды пускай небеса на оси обернутся извечной,
180 Трижды коней запряжет и распряжет их Титан, —
Тотчас затем запоет берекинтская флейта кривая [426]
И поведет чередой праздник Идейская Мать.
Полумужчины пойдут, ударяя в пустые тимпаны,
Грянут кимвалы, о медь медью ответно звеня;
185 И на бессильных плечах поедут носилки с богиней
Стогнами Рима, и вой будет по всем сторонам.
Сцена гудит, начинаются игры. Смотрите, квириты:
Полные тяжеб суды ныне умолкнуть должны.
Надо о многом спросить, но пронзительной меди звучанье
190 Боязно мне и кривой лотос пугает, свистя.
«Как мне, богиня, узнать?» На ученых внучек Кибела [427]
Глянула тут и помочь мне повелела она.
«Ради богининых слов, питомицы вы Геликона,
Молвите мне, почему радостен ей этот шум?»
195 Так я сказал. Эрато отвечала (а месяц Киферин
Назван ведь, как и она, именем нежной любви):
«Было Сатурну дано предсказание: лучший властитель,
Скипетра будешь лишен будущим сыном своим.
Он же, страшась своего, рожденного им же потомства,
200 Чревом безмерным своим всех поглощает сынов.
Горестна Рея была, что в своей плодовитости слезной,
Выносив столько детей, матерью быть не могла.
Только когда родился Юпитер (вся древность — свидетель,
Верь же старинной молве и про сомненья забудь), —
205 Камень, в свивальнике свит, в божественной скрылся утробе
И таким образом был роком обманут отец.
Ида крутая с той самой поры огласилася звоном,
Чтоб в безопасности мог громко младенец кричать.
В гулкие били щиты, стучали в порожние шлемы, —
210 Это куретов был долг и корибантов толпы.
И представляя, как встарь они укрывали младенца,
Свита богини гремит медью и бьет по щитам.
Бьют вместо шлема в кимвал, а вместо щита по тимпанам:
Но, как и раньше, звучит флейты фригийский напев».
215 Смолкнула муза, а я: «Как дает ей свирепое племя
Львов непривычным ярмом гривы свои отягчать?»
Я замолчал, а она: «Укрощает их дикость богиня —
Видишь ты это и сам по колеснице ее».
«Но почему же главу тяготит ей венец башненосный?
220 Разве впервые она башни дала городам?»
Муза кивнула. «А как, — спросил я, — себя изувечить
Дикий явился порыв?» Муза ответила так:
«Отрок фригийский в лесах, обаятельный обликом Аттис
Чистой любовью увлек там башненосицу встарь.
225 Чтобы оставить его при себе, чтобы блюл он святыни,
Просит богиня его: «Отроком будь навсегда!»
Повиновался он ей и дал ей слово, поклявшись:
«Если солгу я в любви — больше не знать мне любви!»
Скоро солгал он в любви; и с Сагаритидою нимфой,
230 Быть тем, кем был, перестал. Грозен богини был гнев: